Затем они сошли в лодку, которая была привязана к подводному кораблю. Лодку отвели к корме. Там на уровне ватерлинии виднелись два больших крана, сообщавшихся с резервуарами, которые обеспечивали погружение «Наутилуса» в воду. Колонисты открыли краны, резервуары наполнились, и «Наутилус», постепенно погружаясь, скрылся под водой.
Некоторое время колонисты могли еще следить за ним глазами. Яркий свет озарял прозрачные воды, но в пещере становилось все темнее. Наконец мощный блеск электричества угас, и вскоре «Наутилус», ставший гробом капитана Немо, уже покоился в глубине океана.
ГЛАВА XVIII
На заре колонисты в глубоком молчании подошли к входу в пещеру, которую они назвали в память капитана Немо Пещерой Даккара. В это время был отлив, и им без труда удалось пройти под сводом, о базальтовые стены которого разбивались морские волны.
Толевую лодку оставили тут же, в месте, защищенном от волн. Для вящей предосторожности Пенкроф, Наб и Айртон вытащили ее на маленькую отмель, примыкавшую с одной стороны к пещере, и таким образом лодке ничего не угрожало.
С наступлением утра гроза утихла. Последние раскаты грома замирали на западе. Дождь прекратился, но небо было еще покрыто облаками. В общем, октябрь, начало весны Южного полушария, обещал быть не очень хорошим, и ветер имел тенденцию перебрасываться с одного румба на другой, что не позволяло рассчитывать на устойчивую погоду.
Сайрес Смит и его товарищи, покинув Пещеру Даккара, снова вышли на дорогу в кораль. По пути Наб и Герберт не забыли отвязать провод, которым капитан соединил пещеру с коралем. Он мог пригодиться впоследствии.
Возвращаясь, колонисты говорили мало. События этой ночи произвели на них глубочайшее впечатление. Незнакомец, который так часто их защищал, человек, которого они мысленно считали своим добрым гением, умер. Капитан Немо и его «Наутилус» были погребены на дне моря. Колонисты чувствовали себя еще более одинокими, чем прежде. Они, если можно так выразиться, привыкли надеяться на властное вмешательство силы, которой теперь уже не было, и даже Гедеон Спилет и Сайрес Смит не были свободны от этого чувства. Поэтому все они, направляясь в кораль, хранили глубокое молчание.
Около девяти часов утра колонисты возвратились в Гранитный Дворец.
Постройку корабля было решено продолжать самым спешным образом; Сайрес Смит посвящал все свое время и мысли этому делу. Никто не мог знать, что принесет будущее. Для колонистов был бы спасением крепкий корабль, могущий выдержать даже сильную бурю и в случае нужды совершить дальний переход. Если бы, закончив корабль, они не решились покинуть остров Линкольна и отправиться на один из Полинейзийских островов или к берегам Новой Зеландии, то могли, по крайней мере, совершить поездку на остров Табор, чтобы оставить там записку, касающуюся Айртона. Это совершенно необходимо было сделать на тот случай, если шотландская яхта вновь появится в этих водах, и для достижения этой цели нельзя было ничем пренебрегать.
Постройка корабля была немедленно возобновлена.
Сайрес Смит, Пенкроф и Айртон с помощью Наба, Гедеона Спилета и Герберта занялись этой работой, прерывая ее лишь тогда, когда их призывало другое срочное дело. Новый корабль нужно было закончить через пять месяцев, то есть к началу марта, чтобы иметь возможность съездить на остров Табор раньше, чем начнутся грозные бури. Поэтому плотники не теряли ни одной минуты. Впрочем, им не надо было заботиться об оснастке, так как оснастка «Быстрого» была полностью спасена. Прежде всего предстояло закончить остов корабля.
Последние месяцы 1868 года были посвящены этим важным работам, которые почти заслонили все остальные дела. Через месяца два с половиной были поставлены шпангоуты и пришиты первые доски. Теперь можно было уже видеть, что чертежи Сайреса Смита оказались превосходными, и что корабль будет отлично держаться на море.
Пенкроф отдавался работе с поглощающим жаром и, не стесняясь, ворчал, когда кто-нибудь из его товарищей менял плотничий топор на ружье охотника. Однако было необходимо пополнять припасы для Гранитного Дворца, имея в виду будущую зиму. Но все равно, моряк был недоволен, когда в верфи недоставало рабочих. В этих случаях он, продолжая ворчать, словно со злобы работал за шестерых.
Все лето в этом году было ненастное. Несколько дней стояла сильная жара, и облака, насыщенные электричеством, разражались страшными грозами. Отдаленные раскаты грома почти не затихали. В воздухе стоял глухой непрерывный гул, как это часто бывает в экваториальных зонах земного шара.
1 января 1869 года ознаменовалось особенно сильной грозой, и молния не раз как бы разрезала остров. Электрический ток ударял в деревья и расколол многие из них, между прочим огромные каркасы, которые росли на птичнике, с южной стороны озера. Стояло ли это атмосферическое явление в связи с теми процессами, которые происходили в глубине земли? Было ли нечто общее между состоянием воздуха и земных недр? Сайрес Смит думал, что было, так как усиление гроз совпало с усилением вулканической деятельности. Третьего января Герберт, который с рассветом поднялся на плато Дальнего Вида, чтобы оседлать одну из онагг, заметил, что из кратера поднимается огромная струя дыма. Юноша сейчас же сообщил об этом колонистам, которые немедленно присоединились к нему и устремили глаза на вершину горы Франклина.
– Теперь это не пары! – закричал Пенкроф. – Кажется, наш великан не только дышит, но и курит.
Образ, употребленный моряком, правильно отражал изменение деятельности вулкана. Уже три месяца из кратера вылетали более или менее густые пары, но это был лишь результат кипения минеральных веществ. Теперь же вместо паров показался плотный дым, который тянулся в виде сероватого столба у подножия горы шириной более чем в триста футов и расходился на высоте от семи до восьми тысяч футов над вершиной вулкана, напоминая огромный гриб.
– В кратере вспыхнул огонь, – сказал Гедеон Спилет.
– И мы не сможем его погасить! – воскликнул Герберт.
– В вулкан следовало бы послать трубочистов, – заметил Наб с самым серьезным видом.
– Прекрасно, Наб! – ответил Пенкроф. – Не возьмешься ли ты за это дело?
И моряк громко расхохотался.
Сайрес Смит, отойдя в сторону, внимательно наблюдал густой: дым, возвышавшийся над горой Франклина, и иногда прислушивался, словно пытаясь уловить какой-то отдаленный гул. Затем он вернулся к своим товарищам и сказал:
– Друзья мои, произошла серьезная перемена. Не следует этого скрывать от себя. Вулканические вещества теперь уже не только кипят. Они вспыхнули, и нам, несомненно, угрожает в недалеком будущем извержение.
– Ну что же, мистер Смит, мы поглядим на это извержение и поаплодируем, если оно хорошо удастся, – сказал Пенкроф. – Мне кажется, это не должно нас особенно беспокоить.
– Нет, Пенкроф, – ответил Сайрес Смит, – старая дорога всегда открыта для лавы, и до сих пор она неизменно текла на север. И все-таки…
– И все-таки, раз от извержения нет никакой пользы, то было бы лучше, если бы оно не случилось, – сказал журналист.
– Кто знает, – ответил моряк, – может быть, в этом вулкане есть какие-нибудь полезные и драгоценные вещества, которые он любезно извергнет, а мы сумеем их хорошо использовать.
Сайрес Смит покачал головой, не ожидая ничего хорошего от этого внезапно открывшегося явления. Он смотрел не так легко, как Пенкроф, на последствия извержения. Если благодаря расположению кратера потоки лавы и не угрожали непосредственно частям острова, покрытым лесами и полями, то могли быть другие осложнения. В самом деле, извержения нередко сопровождаются землетрясениями, и такой остров, как остров Линкольна, образовавшийся из самых разнообразных элементов: базальта, гранита, лав на севере и рыхлых почв на юге – элементов, которые не были достаточно плотно связаны между собой, всегда мог пострадать от извержения. Поэтому, если извержение вулканических веществ и не представляло такой серьезной опасности, то всякое движение земной коры, которое поколебало бы остров, могло иметь очень важные последствия.