Слабость заставила капитана Немо немного передохнуть. Через несколько минут он продолжал:

– Завтра вы возьмете этот ларец, выйдете из зала и закроете дверь. Затем вы подниметесь на верхнюю площадку «Наутилуса», закроете люк и завинтите крышку.

– Мы так и сделаем, капитан, – ответил Сайрес Смит.

– Хорошо. Потом вы сядете в лодку, которая вас доставила сюда. Но прежде чем покинуть «Наутилус», откройте два больших крана, которые находятся на ватерлинии. Вода проникнет в резервуары, и «Наутилус» понемногу начнет опускаться и ляжет на дно.

Сайрес Смит сделал движение рукой, но капитан Немо успокоил его:

– Не бойтесь, вы похороните мертвеца. Ни Сайрес Смит, ни его товарищи не считали возможным возражать капитану Немо. Это были его последние распоряжения, и оставалось только исполнить их.

– Обещаете ли вы мне это, господа? – спросил капитан Немо.

– Обещаем, капитан, – ответил инженер. Капитан Немо знаком поблагодарил колонистов и попросил их на несколько часов оставить его одного. Гедеон Спилет предложил побыть возле больного, на случай, если наступит кризис, но капитан Немо отказался.

– До завтра я, во всяком случае, проживу, сударь, – сказал он.

Все вышли из зала, прошли через библиотеку и столовую и оказались на носу, в машинном отделении, где стояли электрические машины. Согревая и освещая «Наутилус», они в то же время были источником его двигательной силы.

«Наутилус» был чудом техники, в котором заключалось много других чудес. Они восхищали инженера.

Колонисты вышли на площадку, которая возвышалась над водой на семь-восемь футов, и остановились возле большого стекла в форме чечевицы, из-за которого сверкал пучок света. За стеклом видна была каютка со штурвалом, в которой сидел рулевой, когда ему приходилось вести «Наутилус» сквозь пласты воды, освещаемые электричеством на значительное расстояние.

Сайрес Смит и его друзья сначала ничего не говорили: все, что они только что видели и слышали, произвело на них сильное впечатление, и сердца их сжимались в груди при мысли, что покровитель, столько раз их спасавший, с которым они познакомились всего несколько часов назад, должен умереть так скоро.

– Вот это человек! – сказал Пенкроф. – Подумать только, что он так жил, на дне океана! А ведь, может быть, там было так же беспокойно, как и на земле.

– Быть может, «Наутилус» помог бы нам покинуть остров Линкольна и добраться до обитаемой земли, – сказал Айртон.

– Тысяча чертей! – воскликнул Пенкроф. – Что до меня, то я никогда бы не отважился вести такой корабль! На поверхности воды я согласен, но под водой – нет!

– Я думаю, Пенкроф, что управлять таким подводным кораблем, как «Наутилус», совсем не трудно и что мы бы скоро привыкли к этому, – сказал журналист. – Под водой не страшны ни бури, ни нападения пиратов. В нескольких футах от поверхности океан так же спокоен, как озеро.

– Возможно, – возразил моряк, – но я предпочитаю славную бурю на хорошо оснащенном судне. Корабли делаются для того, чтобы плавать на воде, а не под водой.

– Не стоит спорить о подводных кораблях, по крайней мере, поскольку это касается «Наутилуса», – вмешался инженер. – «Наутилус» не принадлежит нам, и мы не. имеем права им распоряжаться. Впрочем, он не мог бы нам служить ни при каких обстоятельствах: возвышение базальтовых скал мешает ему выйти из этой пещеры. Кроме того, капитан Немо желает, чтобы после его смерти корабль погрузился вместе с ним на дно. Воля его выражена совершенно определенно, и мы ее исполним.

Побеседовав еще некоторое время, Сайрес Смит и его товарищи спустились внутрь «Наутилуса». Слегка подкрепившись пищей, они вернулись в зал. Капитан Немо вышел из оцепенения; глаза его блестели по-прежнему. На губах старца играла слабая улыбка.

Колонисты подошли к нему.

– Господа, – сказал им капитан, – вы храбрые, благородные, добрые люди. Вы все посвятили себя общему делу. Я часто наблюдал за вами, я вас любил и люблю. Вашу руку, мистер Смит.

Сайрес Смит протянул капитану руку, и тот дружески пожал ее.

– Хорошо… – прошептал он. – Довольно говорить обо мне, – продолжал капитан Немо, – поговорим о вас самих и об острове Линкольна, на котором вы нашли убежище. Рассчитываете ли вы покинуть его?

– Только с тем, чтобы вернуться, капитан, – с живостью ответил Пенкроф.

– Вернуться?… Да, Пенкроф, я знаю, как вы любите этот остров, – с улыбкой ответил капитан. – Благодаря вам он изменился и по праву принадлежит вам.

– Не захотите ли вы что-нибудь поручить нам? – с живостью спросил инженер. – Передать что-нибудь на память друзьям, оставшимся в горах Индии.

– Нет, мистер Смит. У меня нет больше друзей. Я последний представитель моего рода, и я давно умер для тех, кто меня знал… Но вернемся к вам. Уединение, одиночество – вещь тяжелая, превышающая человеческие силы. Я умираю потому, что думал, что можно жить в одиночестве. Поэтому вы должны сделать все возможное, чтобы покинуть остров Линкольна и вновь увидеть те места, где вы родились. Я знаю, что эти негодяи разрушили судно, которое вы построили.

– Мы строим новый корабль, – сказал Гедеон Спилет, – корабль, который достаточно велик, чтобы перенести нас к ближайшей обитаемой земле. Но, если даже нам удастся когда-нибудь покинуть остров Линкольна, мы вернемся сюда. Слишком много воспоминаний привязывает нас к этому острову, чтобы мы могли его забыть.

– Ведь здесь мы узнали капитана Немо, – сказал Сайрес Смит.

– Только здесь мы найдем память о вас, – прибавил Герберт.

– И здесь я буду покоиться вечным сном, если… – произнес капитан Немо.

Он умолк и, не закончив фразы, обратился к инженеру:

– Мистер Смит, я хотел бы поговорить с вами наедине.

Уважая желание больного, спутники инженера удалились.

Сайрес Смит провел наедине с капитаном всего несколько минут. Вскоре он снова призвал своих друзей, но не поделился с ними тем, что пожелал передать ему умирающий.

Гедеон Спилет осмотрел больного. Было несомненно, что капитана поддерживали только духовные силы, и что скоро он не сможет бороться с телесной слабостью.

День прошел, и в состоянии больного не наступило никаких перемен. Колонисты ни на секунду не покидали «Наутилус».

Вскоре наступила ночь, но в подземной пещере нельзя было заметить, что стемнело.

Капитан Немо не страдал, но силы его иссякли.

Благородное лицо старца, покрытое предсмертной бледностью, было спокойно. С губ его порой слетали едва слышные слова; он говорил о разных событиях своей необычайной жизни. Чувствовалось, что жизнь постепенно оставляет его тело; ноги и руки капитана Немо начинали холодеть.

Раза два он заговорил с колонистами, которые стояли возле него, и улыбнулся им той последней улыбкой, которая не сходит с лица до самой смерти.

Наконец, вскоре после полуночи, капитан Немо сделал судорожное движение; ему удалось скрестить руки на груди, словно он хотел умереть в этой позе.

К часу ночи вся его жизнь сосредоточилась в глазах. Зрачки в последний раз вспыхнули огнем, который когда-то сверкал так ярко. Потом он тихо испустил дух.

Сайрес Смит наклонился и закрыл глаза того, кто когда-то был принцем Даккаром, а теперь не был уже и капитаном Немо.

Герберт и Пенкроф плакали. Айртон украдкой вытирал набежавшую слезу. Наб стоял на коленях рядом с журналистом, который был неподвижен, словно изваяние.

Несколько часов спустя колонисты, исполняя обещание, данное капитану, осуществили его последнюю волю.

Сайрес Смит и его товарищи покинули «Наутилус», унося с собой подарок, который оставил им на память их благодетель: ларец, заключавший в себе несметные богатства.

Великолепный зал, по-прежнему залитый светом, был тщательно заперт. После этого колонисты завинтили толевую крышку люка так, что внутрь «Наутилуса» не могло проникнуть ни одной капли воды.